Этика и эстетика в кино
Мне кажется, что неприятие и неприятие таких вещей как ”Груз 200”, “Необратимость”, “Большая Жратва” позволяет обнаружить не столько эстетическое кредо ненавистинка или апологета такого рода фильмов, сколько его жизненную позицию, структуру личности.
Я объясню, отчего я легко воспринимаю “мизантропские” произведения искусства. Мне кажется, что подход многих людей к кино, в частности, и к искусству, вообще, черезчур антропоцентричен. Он как бы соответствует в частности мысли Тарковского, озвученной героями фильма “Солярис”: “Человеку нужен Человек”. Это может быть и так. Это может быть и здорово. Но для меня такой подход обедняет и восприятие кино, и переживание потока жизни по двум причнам.
1) (Хотя это теоретически невозможно) Меня всегда интересовали попытки рассмотривать мир не глазами человека, но, например, глазами возможного марсианина, мыслимого муравья, гипотетической собаки со всеми вытекающими отсюда парадоксами этики. Этот подход, конечно, имеет свой изьян уже в том, что придуманный образ Нечеловеческого сознания ТОЖЕ антропоцентричен. Нам, наверное, не дано видеть мир глазами насекомого. Наверное. Наверное? (тут нужно учитывать что возможно изменить сознание через изменение генетики человека) “Гипотетические муравьи” – это один из отблесков нашего ограниченного человеческого сознания. Однако, признание этой ограниченности вовсе должно автоматически исключать искусственного отсечения Не-человеческого или Анти-человеческого подхода в искусстве из-за соображений этического характера.
2) Я придерживаюсь мысли лесного отшельника: Человек есть пастух Бытия. Он принадлежит не Существованию, но Бытийному Ничто. Предавая в себе Бытие, Человек теряет и Бытие, и Человеческое Существование.
Отсюда, из примата Анторопоса вытекает у ненавистиков “человеконенавистнического” искусства примат Этики над Эстетикой или, по крайней, мере их равноценность.
Для меня это неприемлимо. Для меня Этика – рабыня Эстетики. Я признаю только Эстетику или Этику как Эстетику, то есть как опыт личного переживания, который может и не совпадать с опытом других людей. Сострадание в искусстве должно идти из своего умения и желания сопереживать, но не быть данью нравственным нормам общежития.
Трогательный фильм о Чикатило всегда выше, чем скучный о Святой Терезе.
Я объясню, отчего я легко воспринимаю “мизантропские” произведения искусства. Мне кажется, что подход многих людей к кино, в частности, и к искусству, вообще, черезчур антропоцентричен. Он как бы соответствует в частности мысли Тарковского, озвученной героями фильма “Солярис”: “Человеку нужен Человек”. Это может быть и так. Это может быть и здорово. Но для меня такой подход обедняет и восприятие кино, и переживание потока жизни по двум причнам.
1) (Хотя это теоретически невозможно) Меня всегда интересовали попытки рассмотривать мир не глазами человека, но, например, глазами возможного марсианина, мыслимого муравья, гипотетической собаки со всеми вытекающими отсюда парадоксами этики. Этот подход, конечно, имеет свой изьян уже в том, что придуманный образ Нечеловеческого сознания ТОЖЕ антропоцентричен. Нам, наверное, не дано видеть мир глазами насекомого. Наверное. Наверное? (тут нужно учитывать что возможно изменить сознание через изменение генетики человека) “Гипотетические муравьи” – это один из отблесков нашего ограниченного человеческого сознания. Однако, признание этой ограниченности вовсе должно автоматически исключать искусственного отсечения Не-человеческого или Анти-человеческого подхода в искусстве из-за соображений этического характера.
2) Я придерживаюсь мысли лесного отшельника: Человек есть пастух Бытия. Он принадлежит не Существованию, но Бытийному Ничто. Предавая в себе Бытие, Человек теряет и Бытие, и Человеческое Существование.
Отсюда, из примата Анторопоса вытекает у ненавистиков “человеконенавистнического” искусства примат Этики над Эстетикой или, по крайней, мере их равноценность.
Для меня это неприемлимо. Для меня Этика – рабыня Эстетики. Я признаю только Эстетику или Этику как Эстетику, то есть как опыт личного переживания, который может и не совпадать с опытом других людей. Сострадание в искусстве должно идти из своего умения и желания сопереживать, но не быть данью нравственным нормам общежития.
Трогательный фильм о Чикатило всегда выше, чем скучный о Святой Терезе.