Первый гештальт
Украина, весна, Пасха, какое-то село, большое село на холмах, туман как в бане, кто-то разговаривает о ценах на ковбасу, сало и горилку, готовятся к какому-то празднику, а впереди такая длииииная жизнь, наверное миллион лет. И сел украинских так много, наверное, миллиард. Словно вся земля на миллионы километров усыпана этими селами в весенней истоме.
Второй гештальт
Сибирь, тайга, дорога Манадан-Нарьян-мар или Якутск-Вымпугол, тянется на десятки тысячи километров. Но все равно песчаную, изрытую колей дорогу бороздят тяжевые грузовики типа Ураган. Много рабочих поселков и тяжелых предприятий раскинуто вдоль дороги. Валежник. В рабочей бревенчатой столовке сидят мужики и что-то заговорщицки обсуждают. Среди них преобладают шоферы, охотники и неопределенные личности. Ведь это начало 60-х, ГУЛАГ закончился, но тень его витает как тайна. Что-то должно случится, потому-то там, в тайге за стеной вековых сосен таится, наверное, страшная секта Хайдеггера-фашиста и Гуссерля-феноменолога, но никто из мужиков об этом не знает, поскольку ночь, водка, дым папирос и ебля. Буфетчица Надя отдается в кладовке бородатому мужику на четвереньках и стоны ее колыхают тайгу.