Кинолента повествует о хорватских свирепствах и католических зверствах в концлагере Ясеновац во время Второй Мировой Войны. Основана она на страшных свидетельствах выживших узников и подлинных фотографиях. Ясеновац был единственным лагерем умерщвления, которой был во время Второй Мировой Войны построен не немцами. Одной из целей Новой Хорватии под предводительством усташей было уничтожение евреев, цыган и православных сербов. По разным оценкам в Ясеноваце было уничтожено от 70 до 700 тысяч человек. Что касается сербов, то Поглавник независимого государства Хорватия Анте Павлич поставил задачу треть из них умертвить, треть окатоличить, а треть выслать в Сербию.
На экране – конвейер смерти. Но, если немцы убивали, как правило, расчетливо и механистически, то хорваты в фильме - с поистине сатанинским наслаждением и с садисткой закваской. Казнят в кадре по любому капризу, из-за производственной необходимости, по приказу, шутки ради и просто так. Молотком по голове, сербосеком (специальным ножом) – по яремной вене, отравляющим газом в подвале - по малым детям, автоматной очередью – по толпе, во время собственного совокупления или совместного пиршества.
В центре сюжета судьба сербской семьи Илич, а точнее девочки Дары Илич (Биляна Чекич), которой удалось лишь чудом спастись из лагеря смерти. Сербы идут на заклание как бессловесная скотина, чем достигается странный эстетический эффект. Тут нет и тени тех страданий, что мы видим, например, в нашумевшей картине Элема Климова “Иди и смотри”. По духу сербский фильм ближе к картине недавно усопшего Александра Рогожкина “Чекист”, когда показное равнодушие и нарочитая бессердечность травмирует психику зрителей, да и участников казни. Но, если у Рогожкина чекист Андрей Срубов сходит с ума, то усташи здесь и непоколебимы, и безжалостны. Словно сделаны они не из плоти и души, а бетона и железа.
В первых рядах изуверов – католические монахини, белолицые фурии, призванные карать еретиков или обращать их в Веру Римскую. К 1945 году хорватским католикам удалось подчинить под власть Ватикана 200 тысяч православных сербов. Ватикан знал о зверствах усташей, тем не менее, их поддерживал. Анте Павелич ездил к Рим на аудиенцию к тогдашнему понтифику Пию XII и заручился его поддержкой. Руководил же насильственным обращением сербов в католичество архиепископ Алоизие Степинац. Степинац в своих речах призывал к борьбе со следами православия в Хорватии и одобрял совершаемые усташами убийства. Со времен Льва I Рим стремился подчинить себе весь христианский Восток, якобы от того, что в Риме проповедовал апостол Петр, хотя, на самом деле, Петр не был в Риме ни одного дня.
Я не склонен демонизировать хорватов или католиков. Лишь историческая близорукость мешает нам осознать то, что почти все народы были в свое время сопричастны массовую геноциду других народов. Немцы уничтожали евреев, турки – армян, японцы устроили кровавую вакханалию в Нанкине, русские истребили под корень убыгов, американцы – пекотов, испанцы - чарруа, евреи покарали ханаанейцев, крымские татары резали всех больных русских невольников во время перехода до Перекопа, монголы убили полмиллиона жителей Багдада, украинцы устроили Волынскую резню, а сербы отправили к праотцам 5 тысяч бошняков около Сребреницы. Тем более, что в картине есть и сердобольные хорватки и среди селянок и среди горожанок, которые вырвали жертв из лап своих ретивых соотечественников.
Дело не в этом.
Дюлак писал, что первым препятствием, на которое наталкивается кино, является стремление рассказать какую-то определенную историю, идея драматического действия. Рабское стремление Антониевича донести правду Граду и Миру отодвинуло на второй план кино как искусство. Поэтому “Дара из Ясеноваца” обладает скорее телеологической ценностью, чем деонтологической, то есть ценностью фильма самого по себе в отрыве от исторического контекста. Если представить, что в фильме изображены не сербы, евреи или хорваты во время Второй Мировой Войны, но абстрактные изуверы и их жертвы из выдуманного мира, то картина выглядит довольно дрябло. А она должны бить в цель и вне исторического обрамления. Как, например, “Трудно быть Богом” Алексея Германа.
70% картины – это довольно однообразные средние коричневые планы, снятые в одном подвале, где показаны запуганные женщины и дети. Дальше этого изобразительные, музыкальные и актерские средства никуда не идут. В фильме нет искрометных фраз, неожиданных ракурсов, талантливого монтажа, гениальной музыки, актерского блеска. Биляна Чекич в роли Дары, играет весь фильм одинаково, как артистка Лия Ахеджакова, что, впрочем, даже и неплохо для передачи всеобщего оцепенения.
