Ее рецензий боялись Стэнли Кубрик, Клинт Иствуд и Джон Мур. Ее обожали Квентин Тарантино и Уэс Андерсон. Тарантино писал, что тщательно изучал рецензии Кейл, а Уэс Андерсон устраивал специально только для Полин закрытый показ своей киноленты “Академия Рашмор”.
Из-за “ведьмы Кейл” в начале 70-х дистрибьюторы “Синерамы” завели традицию ИНДИВИДУАЛЬНЫХ закрытых показов для отдельных киноведов. И особенно для Полин.
Ибо если Полин Кейл порицает фильм, то и остальные кинокритики изваляют его в дерьме, и он провалится в прокате. В начале 70-х Полин организовала секту молодых и красивых кинокритиков, которые имитировали ее стиль и вкусы. Перед тем, как написать рецензию, они звонили ей по телефону, чтобы узнать ее мнение. Назывались они Секта “Молодые Полетовцы” (Paulletes).
Из этой секты вышли множество знаменитых кинокритиков 90-ых. Уже помянутый мной Дэвид Эдельштайн, (которого уволили ни за что, как это сейчас водится в Америке) из New York Magazine, знаменитый Скотт из New York Times, преславный Энтони Лейн из The New Yorker, и десятки иных киноведов.
Дэрек Маккольм писал в газете Гардиан, что “если какого-нибудь режиссера не взлюбила Кейл, то и денег ему продюсеры не давали, ибо знали, что фильм провалится в прокате”. Такая слава и держава в мире кинокритики далась Полин с кровью, ибо начинала она как мятежник и бунтарь, выступая одновременно против господствующего общественного мнения и против консенсуса кинокритиков еще в начале 50-х.
Она изобрела свой стиль – Субъективный Маньеризм, нахальный и задорный, полный ядовитых комментариев, риторических вопросов и чуждый всякого глубокого анализа. Ее коллега из журнала New Yorker писал, что Кейл шествует по страницам благородного журнала в ковбойских сапогах обмазанным навозом.
Полин ненавидела объективность, называя ее "тупорылым объективизмом". Часто она отказывалась от роли беспристрастного витии и включала личные переживания в текст. Самый известный образчик такого стиля - отрывок из рецензии на комедию Витторио Де Сика “Шуша”:
“... after one of those terrible lovers' quarrels that leave one in a state of incomprehensible despair. I came out of the theater, tears streaming, and overheard the petulant voice of a college girl complaining to her boyfriend, "Well I don't see what was so special about that movie." I walked up the street, crying blindly, no longer, certain whether my tears were for the tragedy on the screen, the hopelessness I felt for myself, or the alienation I felt from those who could not experience the radiance of Shoeshine. For if, people cannot feel Shoeshine, what can they feel? ... Later I learned that the man with whom I had quarreled had gone the same night and had emerged in tears. Yet our tears for each other and for Shoeshine did not bring us together. Life, as Shoeshine demonstrates, is too complex for facile endings”.
По началу Полин Кейл ненавидели другие кинокритики. Ее все время редактировали, переписывали, выгоняли на мороз, пока она не опубликовала в 1965 году книжку своих рецензий, которую можно перевести как “Потеряла невинность в кинотеатре”. (Кстати, все ее сборники получали какие-то альковые и будуарные названия. Зато распродавались как горячие бейглы с лососятиной: “Завела постоянного партнера”, “Глубже в кинематограф”, “Раком в гримерке”, “Целиком и глубже”, “Поцелуйки-Потрахушки”, “Когда свет погас”, и так далее).
Внезапно, книга заимела коммерческий успех. И ушла в миг тиражом 150 000 экземпляров, что был рекорд для киноведческой науки.
Вкусы у Полин были очень, и очень странные. С одной стороны, она была главным ненавистником европейского арт-хауса, студенческого и независимого кино. С другой стороны, она чморила всячески коммерческие картины.
Например, ее выгнали из журнала McCall за то, что в течение полугода она разнесла все коммерческие хиты, что шли в ту пору в кинотеатрах – “Звуки музыки”, “Лоуренс Аравийский”, “Доктор Живаго”, “Ростовщик”, “Вечер трудного дня” с Битлз, так далее, и тому подобное.
Полин не расстроилась, но снова собрала все рецухи в кучу. Издала книжку, подняла кучу бабла снова и прославилась на всю Америку. У нее появились толпы ненавистников и почитателей. В 1968 году Журнал Тайм назвал ее “Одним из лучших кинокритиков страны”.
Как я уже говорил, Кейл не жаловала авторское кено. Кинокритиков, которые его прославляли, называла его “Клубом Взаимных Маструбаторов”. Отчего-то, она ненавидела и Кубрика, назвав его “Космическую Одиссею” фильмом, начисто лишенным воображения.
Полин была врагом авторской теории в кинематографе. Она считала, что фильм есть плод коллективного труда, в коем огромная роль принадлежит сценаристу и оператору. Так она считала, что “Гражданин Кейн” – это не столько заслуга Орсона, сколько сценариста Манкевича. Орсон, по ее словам, украл славу Манкевича.
С другой стороны, те фильмы, которые она хвалила получали часто место в Зале Славы Кинематографа. Так она написала длиннющую рецензию на роуд-муви “Бонни и Клайд”, который до этого только хаяли. Ее отклонил редактор предыдущего журнала, но зато выкупил журнал New Yorker и целиком разместил на своих страницах. Кейл сумела переубедить всю общественность, что это выдающаяся картина. Саму же ведьму взяли на высокооплачиваемую должность кинокритика главного журнала страны, и влияние ее росло ежеминутно.
Она первая открыла Квентина Тарантино. Ее эссе о фильме Бертоллучи “Последнее танго в Париже” стало классикой. А ведь поначалу американская пресса встретила этот фильм в штыки. Кейн симпатизировала Брайану де Пальме и Сэму Пекипа. Однажды она написала хвалебную рецензию на фильм Олтмена “Нэшвил”, который еще не был снят, только для того, чтобы его не сняли с финансирования. И его не сняли, а вот Теренса Малика она поносила. Главным же врагом ее был Клинт Иствуд, который обещал ее побить.
В общем, несмотря на колкий стиль многих рецензий, Полин прославила и подняла она на страшную высоту множество ныне известных режиссеров, актеров и сценаристов, которых в свое время НЕ ПОНЯЛИ.
Забавно, что Полин ненавидела еще гомиков, и лесбиянок, всячески их высмеивая. И это было для нее огромной проблемой, ибо мстительные пидарасы кои в редакциях изобиловали уже тогда, и этого ей не прощали.
В рецензии на фильм Бэзила Дирдена “Жертва” Полин писала: “Фильм старается пробудить симпатии зрителей к гомосексуалистам словно они негры и евреи” (А она сама была польской еврейкой). Вот такие тогда царили нравы.
Порой сама Кейл безбожно ахеджачила и боженила. После того, как Никсона избрали Президентом США, она
заявила, что "этого не может, быть потому, что в кругу ее знакомых нет ни одного человека, который бы голосовал за Никсона". Эта фраза вошла в золотой фонд американской демшизы.
В Вуди Аллен писал о ней, у "Полин Кейн было все, чтобы стать Великим Кинокритиком кроме способности рассуждать. У нее был страстный, порывистый стиль, тончайшее остроумие, громадная насмотренность и в то же время она была поразительно слепа”.